Когда мне было 16 лет, я впервые столкнулась с депрессией. Слово такое расхожее. Но мало о чём говорит на самом деле само по себе. То был 1996 год. И диагноза у меня никакого не было. Это я сейчас пишу «депрессия». И даже утверждаю (постфактум), что это была настоящая клиническая депрессия. А тогда я понятия не имела, что со мной произошло. И не было никого рядом, кто мог бы помочь. Потому что изменения в поведении и состоянии близкие видели, но что делать с этим — не знали. А подробно никто не расспрашивал, не знал, какие вопросы задавать, чтобы увидеть всю болезненность происходящего. В общем, соответственно, и лечения не было тоже. Ни медикаментозного, ни психологического. Читать дальше…

Конечно, самоизоляция влияет на обстоятельства нашей жизни, что порождает в нас разные чувства и состояния. Но ещё в большей степени она не порождает чувства и состояния, а всего лишь обнажает их — делает явным то, что ранее можно было игнорировать, потому что было больше способов отвлечься, на что-то отреагировать, «заполнить эфир«.И одно из состояний, с которым сейчас встречаются люди — это состояние, которое они часто называют одиночеством.

Читать дальше…

Несмотря на то, что данная статья родилась для психологической поддержки тех, кто переживает злость в условиях самоизоляции, её содержание остаётся актуальным и для обычного нашего режима существования.

В интернете в последнюю неделю много шуток ходило о том, как хочется поорать по поводу нашей нынешней ситуации (животные, орущие в горах, и прочие подобные видео или картинки). Местами, и правда, смешно. Но это пока пар ещё не переполнил все ёмкости.

Шутки шутками, а раздражение, злость, гнев и даже ярость, вполне себе естественны для сложившейся ситуации. По разным поводам. У кого из-за ограничений и контроля, у кого из-за финансов, у кого из-за тесноты без продыха в личном пространстве и тд.

Читать дальше…

Я много работаю с тяжёлыми переживаниями и состояниями. Тревога, страх, ужас, гнев, ярость, зависть, одиночество, подавленность, «пустота», апатия, невозможность включиться в жизнь и др. И хорошо знаю, что прочитать о том, что можно сделать, чтобы справиться с каким-то сильным переживанием — это ещё не значит, что сразу получится справиться. И дело не всегда в том, что «это не мой способ», «это мне не подходит». Довольно часто случается так, что и подходящий способ не помогает. И на это могут влиять субъективные факторы. О них и хочу написать.

Читать дальше…

Родители, принявшие решение сейчас работать удалённо или вынужденные перейти на удалёнку, сталкиваются не только с тем, что дома в присутствии маленьких детей сложнее сосредоточиться. Просто в силу того, что дети редко ведут себя бесконечно спокойно и тихо. И это нормально. Но и с тем, что ребёнок, видя родителя рядом, конечно, стремится к контакту с ним. Как правило. Ему всё интересно, ему хочется рассказать, показать, посмотреть: «А что у тебя там?», «А что ты делаешь?», «Мама (папа), смотри какая у меня тут… ». И, конечно, коронное «Поиграй со мной».

Читать дальше…

Может ли быть гештальт-терапия краткосрочной? Ответ на этот вопрос зависит от смысла, который вкладывается в слово «терапия». И от того, что понимается под целью терапии. А взгляды на этот вопрос, даже среди гештальт-терапевтов, сильно отличаются.

Читать дальше…

В этом году темой пермской гештальт-конференции оказалась тема свободы. Думала я думала о том, с чем прийти, и поняла, что сейчас я про свободу очень мало знаю и очень много сомневаюсь. Почему-то я до сих пор ярко помню беседу в 8-м или 9-м классе с нашим классным руководителем — то ли на уроке литературы, то ли это был классный час. Мы говорили о свободе. И кажется мне, что она тогда говорила о некой предопределённости, связанной с тем, в каких начальных условиях каждый из нас (людей) находится. Нет, не о тотальной. Но всё же о том, что свобода наша не столь широка, как может показаться. А я доказывала, что выбор естьЧитать далее…